200-летний юбилей "А.С. Пушкин в Керчи"
Пушкин не писал стихов о Керчи. Надо понимать то состояние поэта, в котором он посетил Керчь 15 августа 1820 года - долго ждали переправы на Таманском берегу, его друг Николай Раевский младший болен и всё, что осталось в поэзии Пушкина от Керчи - это две строки в "Путешествиях Онегина", вот эти: "С Атридом спорил там Пилад, Там закололся Митридат..."
Всё, что касается Крыма здесь и финал этого отрывка такой: "Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор, Перед избушкой две рябины, Калитку, сломанный забор, На небе серенькие тучи, Перед гумном соломы кучи, Да пруд под сенью ив густых..." - то есть, житель Москвы и Петербурга, Михайловского затосковал по рябине.
Первое стихотворение, которое А.С. Пушкин написал в Крыму - это "Элегия" Пушкина, написанная во время морского путешествия на корабле из Кафы (Феодосия) в Юрзуф (Гурзуф) - Пушкин с семьёй генерала Раевского из Керчи до Феодосии доехал в карете, а уже из Феодосии в Гурзуф на корабле, но, об этом ниже. Лишь заметим, что "Элегию" напечатали в журнале "Сын Отечества", издаваемом Николаем Гречем, в номере 1820 года за № 41 (Часть шестьдесят пятая), без подписи "Пушкин", а просто "Черное море. 1820 Сентябрь". Это было "круто", выражаясь современным сленгом, но Пушкин уже был тогда известен, хотя ему исполнилось всего 21, но уже была опубликована поэма, волшебная сказка "Руслан и Людмила", а вот Посвящение, написанное позже (1824 году в Михайловском), в котором знаменитый стих "У лукоморья дуб зеленый", возможно, что было навеяно поэту Музой, когда они вместе с ней смотрели на наше Лукоморье - Керченскую бухту с горы Митридат, тогда для Пушкина, да и для всех ещё просто - "ближний холм". Горой Митридат 90-метровый холм в центре Керчи, на берегу Керченской бухты, конечно, был назван позже, наверное, ближе к середине 19 века, уже после развития исторических и археологических изысканий Дюбрюкса, Стемпковского и др. Да, и, если посмотреть на нашу "гору Митридат" с более высокой гряды холмов на берегу уже другой керченской бухты, бухты Камыш-Бурунской, то, конечно, какая же это гора - это один из холмов гряды и не самый высокий холм в Керчи.
"Путешествие Онегина" - это отрывки, опубликованные особо, выделим из них тот отрывок, который касается Крыма (Тавриды):
Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат,
Там пел Мицкевич вдохновенный
И посреди прибрежных скал
Свою Литву воспоминал.
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сёл узор
Разостлан был передо мною.
Что делал А.С. Пушкин в Керчи: "С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землею — вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками; какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий — но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится." Комментарии к отрывку письма Александра Пушкина младшему родному брату Льву Сергеевичу Пушкину: "на ближней горе" - гора Митридат, которая, естественным образом, ещё так не называлась, т.к. Пантикапей "приписали" к Керчи только не ранее 1805 года (подробнее здесь: Пантикапей). "какой-то француз прислан из Петербурга" - Поль Дюбрюкс (дом, в Керчи, в котором жил Поль Селестнет Дюбрюкс ( Павел Алексеевич Дюбрюкс), правильнее сказать дом (старый дом), но всё же не тот, в котором жил Дюбрюкс, а другой, уже перестроенный позже.
Ещё вот что делал Александр Пушкин в Керчи: ходил в гости к больному другу - Николаю Раевскому младшему. Вероятно, непременно общался с барышнями, сестрами Николая - Софией (14 лет) и Марией (15 лет), которая в последствие стала женой декабриста С. Г. Волконского и последовала за ним в Сибирь.
На фото ниже дом на ул. Пирогова, старинный дом, стоящий на том месте, где когда-то, до 1835 года, стоял ещё более старинный дом, в котором и жил Поль Дюбрюкс (какой-то француз" из письма А.С. Пушкина).
15 (27) августа 2020 года мы начинаем публикацию "200-летний юбилей "А.С. Пушкин в Керчи". В Керчи празднуют первый Юбилей (по старому стилю, по календарю до Декрета 1918 года) - почти 200 лет назад город Керчь посетил Великий Пушкин.
Второй раз, фактический юбилей приходится на 27 августа - это уже с поправкой на новый стиль календаря, с учетом Декрета СНК Совнаркома - Совет народных депутатов) от 1918 года и плюс 12 дней к той дате. Путаница? О путанице в истории, в календарях, о наших восприятиях, и исторических хронологиях читайте в очерке "древняя история Керчи", а здесь только Пушкин.
Почему, на наш взгляд, праздновать годовщины посещения Керчи Пушкиным лучше 15 августа, чем 27 августа? Согласитесь, что 15 августа - это середина летнего месяца, приехать в Керчь (Крым) в это время для любого отдыхающего значительно лучше, чем приехать в Крым 27 августа - в конце лета, можно чувствовать себя опоздавшим на то, на это. А Пушкин приехал в Керчь именно в середине августа - 15 числа. Но числовая юбилейная дата "Пушкин в Керчи" отмечается 27 августа, с учетом астрономической точности.
Но для нас все эти астрономические детали вовсе не важны. Основная цель нашего очерка - это попытаться определить, где ночевал А.С. Пушкин в Керчи с 15 на 16 августа 1820 года, а вместе с тем и отметить это событие историческими фактами о путешествие А.С. Пушкина из С. Петербурга в Одессу. Однако, конечно, не столь важно - где останавливался А.С. Пушкин в Керчи, в каком доме и кому принадлежал этот дом, но это серьезный информационный повод, чтобы в детективной форме рассказать о нашем Великом Госте.
Действительно, событие, случившиеся 200 лет назад, а именно, приезд А.С. Пушкина в Керчь, и следовательно в Крым, не дает керчанам и пушкиноведам покоя, ведь до сих пор мы точно не знаем - где останавливался Пушкин на ночлег с 15 на 16 августа 1820 года, будучи проездом в Керчи!
Сейчас это, конечно, Юбилей! 200 лет! Пушкин - это наше Всё. В Керчи именем Пушкина названа улица. Правда, улица выбрана странным образом - как бы и на выезде из Керчи, отмечая то, что Пушкин был в Керчи проездом, но скорее всего, это было сделано в советские времена по шаблону: в центре города улицы и площади назывались именами ведущих большевиков, начиная с самого главного, вождя - В.И. Ленина (в какой-то период это был и Сталин), затем "по списку" Киров, Свердлов и т.д. А также в названиях улиц и площадей шли имена писателей и поэтов: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Чехов, Маяковский и т.д. "по списку" школьной программы. Так и здесь, у нас в Керчи, улица Пушкина пересекается с ул. Гоголя, ул. Маяковского, ул. Некрасова и приобретает смысл соответствия лишь в соприкосновении с улицей Патиниоти на окраине Керчи. Почему в данном случае имя Патиниоти нам кажется ближе, чем имя Гоголя, с которым Пушкин дружил и, как говорят пушкиноведы "подкидывал" Гоголю идеи для его гоголевских гениальных произведений? Но в Керчи Пушкин и Гоголь, естественно, не встречались. Во-первых, Гоголю в 1820 году было 11 лет, мальчик Коля Гоголь жил и учился в Полтаве - шла подготовка ребенка к гимназии, в которую он успешно и поступил и так, как сейчас, такой традиции - вывозить детей в Крым на каникулах не было. А с капитаном 1 ранга Константином Юрьевичем Патиниоти (ему было в 1820 году 54 года) молодой поэт встречался в Керчи. Здесь следует отметить и знакомство Пушкина в Керчи с Дюбрюксом (Paul Du Brux), которого Пушкин назвал в своем письме "какой-то француз", он и сопровождал поэта на гору Митридат на экскурсию. Ещё непременно следует сказать о Керченском драматическом театре, носящем имя А.С. Пушкина. Здесь на фото изображен и фонтан, но фонтаны лучше называть именем Козьмы Пруткова (Козма Петрович Прутков - литературный псевдоним трех писателей 19 века: Алексей Константинович Толстой (род 1817 году, детям известен по сказке "Черная курица, или Подземные жители", написанной Антони Погорельским (Алексей Алексеевич Перовский - дядя Алексея Толстого и братьев Жемчужниковых - Алексея и Владимира (Михайловичей). Именно для Алёши Толстого Погорельский написал эту волшебную повесть. Но мы отвлеклись, поэтому, памятуя известный афоризм Козмы Пруткова про фонтан: "Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану", продолжим только про Пушкина.
Александр Сергеевич Пушкин тогда, в молодости, будучи в Керчи, был уже популярным, известным поэтом. Пушкин был вообще очень крутой, помимо его Гения, - учился в Царскосельском лицее, задуманным Михаилом Михайловичем Сперанским, как учебное заведение для Великих князей - Николая I и Константина, чтобы они учились в дворянской среде и детей отбирали в первый "поток" Пушкина с особой тщательностью. А.С. Пушкин "попал" в эту "школу" по великому блату - дядя поэта Василий Львович Пушкин был в России среди первых поэтов... пока не вырос племянник. Пушкин приехал в Керчь с семьей Николая Николаевича Раевского - Героя Отечественной войны 1812 годы, генерал от кавалерии и т.д. и т.п. Поэтому ночлег "ссыльного" Пушкина в Керчи надо искать не на Набережной в Гамаке - вот так, с любимой книжкой в руках:
И не так, как бедный курортник, прислонившись к заборчику, или, как потом величал себя Пушкин в Юрзуфе (ныне Гурзуф) - неаполитанский нищий (lazzaroni). А останавливался Александр Пушкин в Керчи 15 (27) августа 2020 года в каком-то самом крутом тогда доме Керчи. Давайте искать? А попутно мы рассмотрим и древнюю историю Керчи и великолепное Лукоморье Керчи - Керченскую бухту. Пушкин был на холме, названном немного позже горой Митридат и не мог не вдохновиться этим нашим уникальным керченским Лукоморьем! Возможно наше лукоморье и есть то самое: "У лукоморья дуб зеленый...". Успеем за 12 суток найти "тот дом"? Должны успеть! Пятилетку за четыре года! Раз уж 200 лет проспали...студенты перед зачетом :(
Тогда это был ещё юноша, ему, с начала лета, 6 июня 1820 года, было только 21, но он был уже известен. 7 апреля 1820 года Пушкин закончил работу над поэмой-сказкой "Руслан и Людмила" и этой же весной она стала публиковаться в журнале "Сын Отечества". О Пушкине и даже одним его произведением можно говорить и писать бесконечно. О связи Пушкина, Керчи, "Руслане и Людмиле" можно говорить и из-за пролога "У лукоморья", опубликованном значительно позже (1828 год), предполагая, что именно Керченская бухта стала музой Поэта.
Эта Картина художника Карло Боссоли написана немного позже (1856 год), мы видим на ней уже часовню над могилой керченского гражданского градоначальника Ивана Алексеевича Стемпковского (построена 1833-1834 годы) и Музеум древностей Керчи, построенный по проекту архитектора Георгия Ивановича Торичелли в 1835 году. Но всё остальное в основном так и было в Керчи, как при Пушкине.
Александр Сергеевич Пушкин в составе семьи Генерала Н.Н. Раевского пришел через Керченский пролив с Тамани 15 августа 1820 года по старому стилю, следовательно, надо прибавить 12 дней для определения современной даты (в 19 веке, высчитывая даты, надо прибавлять 12 дней, 13 дней разница в календарях накопилась только к 1900 году). Пушкин, как известно, из его письма младшему брату - Льву Сергеевичу прибыл в Керчь с другого берега Керченского пролива (или иначе Боспора Киммерийского, а также Керченский пролив назывался и так: Устье Иоанна Предтечи, надо сказать, что в конце 18 века, в начале и середине 19 века Керченский пролив называли и просто Босфором, но цензура и простые сознательные писатели-историки тщательно "травили" всех своевольных, кто осмеливался использовать название Босфор), однако, как не назови, а другими словами, с другого берега, с Тамани (Тмутаракани), что уж точно определяет суть.
Здесь всё интересно - какая будет погода с 24 по 27 августа 2020 года. Надо сказать, что Раевский с семьёй, сопровождающими и, взятым на попечение Сашей Пушкиным, прождал 4 дня переправы через Керченский пролив на Тамани - штромило!
Картина Айвазовского (1845 год). Шторм в Керченской бухте - видите там, выше всех домов, на горе Митридат, белеет часовня и Музеум Древностей.
Пушкин прибыл в Крым в августе 1820 года и продолжение большого, вынужденного путешествия Пушкина по Югу России, продолжилось в Крыму (Тавриде), а в Крыму началось в Керчи. Кстати, письмо младшему брату Александра Пушкина Льву, цитируемое всеми по поводу путешествия поэта, не дошло до адресата или дошло, но потом. Об этом письме поэт с раздражением пишет позже 
брату, в письме от 22 января 1822 года из Кишинева в Петербург.
"...Представь себе, что до моей пустыни не доходит ни один дружний голос — что друзья мои как нарочно решились оправдать элегическую мою мизантропию — и это состояние несносно. Письмо, где говорил я тебе о Тавриде, не дошло до тебя — это меня бесит — я давал тебе несколько препоручений самых важных в отношении ко мне — чёрт с ними; постараюсь сам быть у вас на несколько дней — тогда дела пойдут иначе. Ты говоришь, что Гнедич на меня сердит, он прав — я бы должен был к нему прибегнуть с моей новой поэмой — но у меня шла голова кругом — от него не получал я давно никакого известия; Гречу должно было писать — и при сей верной оказии предложил я ему «Пленника»...."
Где останавливался на ночь Пушкин в Керчи, вероятно, мы не сможем выяснить, ведь сотни ученых - лингвистов, пушкиноведов и историков пробовали разрешить эту загадку, возможно ль, чтобы Интернет-исследованию сопутствовал успех? Но, надеемся, что, возможно, сможем приблизиться к разгадке и суть этого изыскания может отличаться от заданной цели, а лишь быть поводом для рассказа о Пушкине и о Керчи.
Мы, однако, отметим, что много страниц Интернета пестрит переписанными друг у друга материалами по теме "Пушкин в Крыму" порой неверными, ошибочными в деталях. Действительно, что было, то прошло. Точно мы не можем не только предсказывать будущее, но, очень часто не знаем как было! Мы же можем заверить Вас, что будем стараться использовать только первоисточники в нашем исследование "Пушкин в Крыму" и хорошенько думать, делая из них самостоятельные выводы.
Начнем наше исследование. Во-первых, выпишем все необходимые материалы, а затем попробуем рассуждать и анализировать материалы первоисточников. Естественно, что столь обширные темы: Пушкин, Крым, Керчь и сопредельные с ними - Кавказ, Тамань займут много места на нашей странице и времени у нас, при изучении и анализе материалов по этой теме: Пушкин в Крыму. Вдобавок, мы не сможем обойтись без лирических отступлений, раскрывая тему "Пушкин". Как не сможем, обойтись без исторических отступлений раскрывая тему "Керчь". Керчь – город многих веков.
Не будем говорить, что Керчь город 26 или 27 веков, т.к. вслед за авторами Новой Хронологии, не уверены в правильности подсчетов официальных историков. Тема же "Крым" столь объемна, что и на сотню сайтов хватит для поверхностного просмотра темы "Крым", а, учитывая, что эти темы связаны с темой "путешествия", в частности мы имеем дело с путешествием А.С. Пушкина по югу России, и перед нами открывается еще одна, не менее обширная тема "путешествие по Крыму".
Надеемся, что сможем как-то содействовать решению поставленной выше главной задачи исследования "Где останавливалась семья героя войны 1812 года генерала Н.Н. Раевского и, следовательно, их молодого попутчика - Александра Пушкина в Керчи в 1820 году".
Ниже, см. фото, дом Николая Раевского (это другой Раевский - Николай Николаевич Раевский, годы жизни: 1839-1876) из рода Раевских, родившегося в Керчи. Этот дом находится в Крыму, в имении Карасан. Построен этот дом позже, но этот красавец относительно также стар и, наверное, помнит много интересного. Имении Карасан расположено, примерно, в 8 километрах от Гурзуфа. Именно здесь Пушкин незабываемо впечатлился Крымом.
Дом, который Вы видите на фото ниже, построен во второй половине 19 века. Но для нас важно, что это дом керчанина из рода Раевских.
Здесь стоят огромные сосны, возможно, им лет под двести!
Сквозь ветви вековых ветвей особенно красив Аю-Даг, как живая Гора-Медведь в лесу, пришедший попить водицы. На самом деле Аю-Даг не Медведь-гора, а Медведица-гора, поскольку в Партените в километре от Медведь-горы есть 16-ти метровая скала, называемая Медвежонком, а забота о медвежатах, как известно, "дело лап" (рук) медведиц.
Современный вид на Кучук-Ламбатскую бухту, Аю-Даг.
Современный вид на Медведь-гору из Гурзуфа.
Но все эти Южнобережные красоты ждали Пушкина позже, через несколько дней, когда семейство Раевских вместе с поэтом и Никитой Козловым - дядькой Пушкина добрались до Юрзуфа - сначала до Феодосии, а потом морем в Гурзуф. А пока была долгожданная Керчь, поскольку путешественники прождали 5 дней, пока погода позволила переправу через Керченский пролив. То ли дело сейчас - Крымский мост всегда готов дать вам возможность приехать из Тамани в Керчь - в любую погоду!
Итак, приступим к первым вводным историческим фактам Путешествия молодого А.С. Пушкина с семьёй генерала Н.Н. Раевского.
Давайте запишем состав участников этого путешествия.
В составе путешественников во главе с генералом Николаем Николаевичем Раевским, были: его сын Николай - товарищ Александра Пушкина по лицею, две дочери генерала Раевского - Мария (15 лет - в последствие жена декабриста С. Г. Волконского, за которым последовала в Сибирь) и Софья (младше на год Марии), семейный лекарь Раевских - Рудыковский Евстафий Петрович (писатель, поэт) - 36 лет, а также: компаньонка, няня, гувернантка (англичанка) - Матен, нескольких слуг и повар, и с ними молодой Пушкин со своим дядькой Никитой Козловым (помните, как много позже, бедный Никита Козлов будет держать на руках, раненного на дуэли, своего родного Сашу Пушкина (1837 год).
Эти и иные сведения нам пригодятся в ходе наших рассуждений о ночлеге в Керчи семейства Раевских (Николай Николаевич Раевский - генерал, Герой войны 1812 года с семьей и сопровождающими лицами) и молодого Александра Пушкина - племянника известного поэта России, собирателя древних книг Василия Львовича Пушкина - мы это не так, для красного словца, а для важности молодого Поэта в глазах керченского начальства. Но, это конечно, не фактор для керченского начальства того времени, чтобы выбирать ночлег получше. А вот Н.Н. Раевский, - герой Войны 812 года, и дружба, и уважение, к которому Алексея Петровича Ермолова, наверное, могли и горы на пути сдвинуть, а, возможно, и саму гору Митридат.
Кстати, с 1823 года градоначальником Керчь-Еникольским стал Андрей Васильевич Богдановский - генерал-майор. Андрей Васильевич Богдановский также как и Раевский Герой войны 1812 года, он также участвовал в заграничных походах. В последствие Андрей Васильевич Богдановский стал градоначальником Одессы - высокая должность тогда!
Вообще, градоначальство в Керчи и Еникале (центральный район Керчи, где крепость и порт-Крым) было введено только в 1821 году, т.е. через год после приезда Пушкина в Керчь, в тоже время и градоначальство в Феодосии (Кафа) было упразднено, но фактически градоначальник в Керчи появился только в 1823 году. Вообще-то, чиновники (они же, собственно, русские вельможи) особенно не спешили на должность, даже уже будучи назначенными на неё, так Вигель Филипп Филиппович (градоначальник Керчи 1826-1828 г.г.) чуть ли не полгода ехал в Керчь после назначения.
В Феодосии Пушкин и Раевский останавливались у бывшего феодосийского градоначальника - Броневского. Эти и другие сведения необходимы для понимания того, что в Керчь прибыли важные гости, что, по всей видимости, исключает возможность их размещения на ночлег в казармах старой крепости, хотя такие версии есть. Да, на Тамани они останавливались в крепости, в Фанагории, где, кстати сказать, был найден Тмутараканский камень.
Но, такой выбор ночлега на Тамани, очевидно, был продиктован соображениями безопасности генерала Н.Н. Раевского. На пути по Кавказу генерала, например, сопровождал отряд казаков 60 или 100 человек (разное число показываем от того, что, просто одни сведения от самого молодого Пушкина (21 год), а другие от Г.В. Геракова (45 лет), кому верить? Один постарше, а другой – Пушкин! А останавливаться на ночлег в крепости в Керчи уже такой необходимости не было.
Отметим ещё раз - в Тамани, в Фанагории, семья Раевских размещалась как раз в крепости, но как мы сказали выше - Тамань тогда была еще более скромным городком, чем Керчь, если в Керчи на те годы: 1820-1825 насчитывалось население 4 000 человек, то в Тамане сотня-другая. А, кроме того, близость к еще опасным местам, как говорят очевидцы этого путешествия, например, вышеназванный Гавриил Гераков (Гераков ехал чуть ли не по пятам и часто встречался с нашими путешественниками) или сам Пушкин: "Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа — они готовы напасть на известного русского генерала. И там, где бедный офицер безопасно скачет на перекладных, там высокопревосходительный легко может попасться на аркан какого-нибудь чеченца.".
Поэтому, возможно в целях безопасности, Раевские и Пушкин остановились в Тамане, в крепости. Там их задерживало единственное – непогода. Переправа через море - Керченский пролив требовала определенной погоды. Если, скажем, штиль - парусник не пойдёт, а дует сильный ветер - хорошо, но в определенных пределах - иначе - опасно! Так вот, Пушкина от Крыма отделяла непогода, а иначе, по всей видимости, они бы сразу переправились в Крым. Тогда, как мы уже отметили, переправа в Крым осуществлялась, естественно в соответствии с уровнем технологий, на парусниках (как и все суда повсеместно) и только в 1837 году мы видим, что Государь Император подошел к берегам Керчи на пароходе "Северная звезда". Или мы знаем ещё одно "прогрессивное" известное судно в те времена, курсирующее по Черному морю, от Одессы в Крым, это судно "Пётр Великий".
Небольшое лирическое отступление от наших изысканий, для того, чтобы сразу высказать мнение, которое связано с переживаниями керчан о том, что Пушкин был разочарован, увидев Керчь, вернее, древний Пантикапей (письмо Александра Пушкина, написанное брату Льву 24 сентября 1820 года из Кишинева в Петербург.
Но то, что Пушкин отправил своего Героя в путешествие в Керчь, немало! Конечно, Евгений Онегин путешествует по Югу России в 9-й песне, которая не входит в классический канон "Евгения Онегина", но... оно есть в любом современном издании, в них есть и 10-я глава!
(Отрывок из поэмы "Евгений Онегин"):
"Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат,"
Такой вид имела Митридатова гора (а там и закололся Митридат) о котором пишет Пушкин. Надо сказать, что по различным версиям Митридат Евпатор VI Царь Понтийский или закололся, или попросил слугу-друга заколоть его, или бросился на меч, но самая красивая версия - это та, по которой Митридат, будучи современником жестокой эпохи битв и войн, и сам будучи Тираном принимал ежедневно яд, дабы выработать иммунитет, чтобы его не смогли отравить. И вот, в тот момент, когда Фарнак - сын Митридата, предал отца, Митридат выпил яд. Но, керченский благоприятный климат и каждодневные тренировки подействовали - яд не убил старика!
Гора Митридат, изображена на картине выше несколькими десятками лет позже приезда Пушкина в Керчь, наверное, это после 1836 года (уже существует часовня на могиле керченского градоначальника Стемпковского Ивана Алексеевича (1789-1832)), здесь еще осталось Митридатово кресло ( "на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю.")
Роман в стихах! Великий роман! "Евгений Онегин". А.С. Пушкина.
Над романом Великий поэт работал почти 9 лет (1823-1831 и в 1833 году роман издан полностью), нам хочется выразить мнение, что это одно из главных произведений Пушкина. "Евгений Онегин" - это да, это "Евгений Онегин, Дорогие Керчане! А.С. Пушкин переносит своего героя в Крым, в Керчь! Ну, да что там - всем известно, что такое "Евгений Онегин". Поэтому считаем, что наши керченские слезы по поводу слов из письма брату Льву (из-за отсутствия восторгов поэта Керчью, а есть даже некоторое разочарование, а у нас - не бывает?!
Но, добавим следующее: А.С. Пушкин несомненно нежно любил младшего брата Л.С. Пушкина, поэтому, возможно, то, что поэт путешествует, видит разное красивое, величавое, возвышенное, море в конце концов, а брату, милому брату показать не может, его нет рядом, поэтому поэт так и сказал: ничего интересного, чтобы не возбуждать сожаление в себе и в брате. В любом случае, наши слезы по поводу разочарования поэта не уместны!): "С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землею — вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками; какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий — но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится. Из Керча приехали мы в Кефу, остановились у Броневского (бывший градоначальник Кефы (Феодосии) человека почтенного по непорочной службе и по бедности." У кого в Феодосии (Кафа) остановился А.С. Пушкин - известно, а у нас - нет! Гром и слезы!!!
Итак, продолжим наши изыскания. Но прежде, Дорогой читатель, давайте прочтем письмо Великого поэта полностью, ведь многие керченские сайты и сайты Крыма приводят только строки, приведенные выше.
Письмо А.С. Пушкина брату Л.С. Пушкину, 24.09.1820
"Л. С. Пушкину. 24 сентября 1820 г. Кишинев. Милый брат, я виноват перед твоею дружбою, постараюсь загладить вину мою длинным письмом и подробными рассказами. Начинаю с яиц Леды. Приехав в Екатеринославль, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновенью. Генерал Раевской, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада. Сын его (ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные, сын его предложил мне путешествие к Кавказским водам, лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить, Инзов благословил меня на счастливый путь — я лег в коляску больной; через неделю вылечился. 2 месяца жил я на Кавказе; воды мне были очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные горячие. Впрочем, купался в теплых кисло-серных, в железных и в кислых холодных. Все эти целебные ключи находятся не в дальнем расстоянии и друг от друга, в последних отраслях Кавказских гор. Жалею, мой друг, что ты не со мною вместе не видал великолепную цепь этих гор; ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной. Кавказский край, знойная граница Азии — любопытен во всех своих отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением. Дикие черкесы напуганы; древняя дерзость их исчезает. Дороги становятся час от часу безопаснее, многочисленные конвои — излишними. Должно надеяться, что эта завоеванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах — и, может быть, сбудется для нас химерической план Наполеона в рассуждении завоевания Индии. Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа — они готовы напасть на известного русского генерала. И там, где бедный офицер безопасно скачет на перекладных, там высокопревосходительный легко может попасться на аркан какого-нибудь чеченца. Ты понимаешь, как эта тень опасности нравится мечтательному воображению. Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков — теперь тебе не скажу об них ни слова. С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землею — вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками; какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий — но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится. Из Керча приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом — и, подобно Старику Виргилия, разводит сад на берегу моря, не далеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения об Крыме, стороне важной и запущеной. Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе присылаю; отошли ее Гречу без подписи. Корабль плыл перед горами, покрытыми тополами, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа. Там прожил я три недели. Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душою; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12 года; человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более нежели известен. Все его дочери — прелесть, старшая — женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался — счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение — горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда есть увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского. Будешь ли ты со мной? скоро ли соединимся? Теперь я один в пустынной для меня Молдавии. По крайней мере пиши ко мне — благодарю тебя за стихи; более благодарил бы тебя за прозу. Ради бога, почитай поэзию — доброй, умной старушкою, к которой можно иногда зайти, чтоб забыть на минуту сплетни, газеты и хлопоты жизни, повеселиться ее милым болтаньем и сказками; но влюбиться в нее — безрассудно. Михайло Орлов с восторгом повторяет русским безвестную!... я также. Прости, мой друг! Обнимаю тебя. Уведомь меня об наших. Всё ли еще они в деревне. Мне деньги нужны, нужны! Прости. Обними же за меня Кюхельбекера и Дельвига. Видишь ли ты иногда молодого Молчанова)? Пиши мне обо всей братьи. Пушкин."
Прежде, чем продолжить разгадывать загадку века - где останавливался А.С. Пушкин на ночлег в Керчи в 1820 году с 15 на 16 августа, давайте, в след за Пушкиным, восхитимся соседними с нами областями. Речь идет о более восторженной части письма А.С. Пушкина брату:
"Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался — счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение — горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда есть увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского."
Продолжая наше исследование, сделаем еще одно лирической отступление - это "Элегия" Пушкина, написанная во время морского путешествия на корабле из Кафы (Феодосия) в Юрзуф (Гурзуф). Пушкин в письме к брату пишет, что "Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности." и далее "Отсюда (из Кафы - вставка наша) морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе присылаю; отошли ее Гречу без подписи." Брат Пушкина Александра - Лев Сергеевич так и сделал и мы видим "Элегию", напечатанной в журнале "Сын Отечества", издаваемом Николаем Гречем, в номере 1820 года за № 41 (Часть шестьдесят пятая), без подписи "Пушкин", а просто "Черное море. 1820 Сентябрь".
Для нас это важно, - если бы Пушкин и генерал Раевский из Керчи отправились бы в Кафу, то мы смогли бы предположить, что они, будучи в Керчи там и ночевали - на корабле. Так делали, прибывая в Керчь Императорские Особы.
Однако нет, мы видим, что Пушкин пишет: "Из Керчи приехали мы в Кефу..." и также успел познакомиться с Броневским и оценить его: "остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом — и, подобно Старику Виргилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения об Крыме, стороне важной и запущенной. Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф,..".
Но вместе с тем, семья Раевского уже в Гурзуфе? Кто? Мать семейства (Софья Александровна Раевская, в девичестве Константинова - внучка Великого русского ученого М.В. Ломоносова) и другие дочери или больной сын Раевского - Николай и его сестры Мария и Софья с лекарем и другими уже в Юрзуфе, а генерал Раевский - старший и Пушкин отправились на бриге "Мингрелия" морем?
"Отсюда (из Кефы) морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, ..."
Однако, мы зашли слишком далеко, еще не разобрав почти ничего, поэтому давайте вернемся из 17-18 августа 1820 (по старому стилю).
Давайте вернемся во времени во 2-е августа 1820 года. Эта дата нам интересна тем, что именно 2-го августа Гавриил Гераков - автор "Путевых записок по многим Российским губерниям. 1820" впервые пишет о встрече с молодым Пушкиным. Именно Геракова Гавриила Васильевича, сорокапятилетнего писателя, преподавателя, на некоторое время давайте изберем нашей путеводной звездой по нашему исследованию. Книга его написана в виде ежедневного дневника, начинающегося 2 июня 1820 года, а заканчивается 26 января. Он путешествует с товарищем, молодым человеком русским дворянином, неким Г. В. Д. по тому же маршруту, что и семья Н.Н. Раевского, не так часто, как хотелось бы нам пересекается с семьей Раевских, но в большей степени сорокапятилетний Гавриил Гераков упоминает прославленного генерала, нежели молодежь.
Итак, 2-го августа 1820 года (это еще на Кавказе) Гераков с товарищем оставили свою коляску в Георгиевске и отправились за 35 верст на воды Кавказские. Это было рано утром в пять часов. Описание Кавказа в словах Гавриила Геракова не будем сейчас затрагивать, единственное к чему обязательно вернемся это то, как Гераков называет Эльбрус - Эльборус (нельзя не думать, что это - Белый Рус).
Гераков далее пишет: "В одиннадцатом часу утра вышли походить; первая встреча - Полковник Аполлон Марин, бывший мой ученик, хороший молодой человек..." Марин Аполлон Никифорович выпускник 1-го кадетского корпуса, где преподавал Гераков историю. Они обрадовались друг другу - пишет Гераков, пошли к Марину, выпили лечебной воды и пошли принимать кисло-серные ванны. И далее: "Тут увидел Пушкина молодого, который готов с похвальной стороны обратить на себя внимание общее, точно он может; при дарованиях своих; я ему от души желаю всякого блага; он слушал и колкою правду, но смирялся; и эта перемена делает ему честь."
И в этот же день второго августа, в конце дня: "- До ужина опять обнимали нас кисло-серные воды; час времени с Мариным и Пушкиным языком постучали и разошлись; здесь на водах, чего хочешь, достать можно, и нахожу, что недорого. Маленький дождь." - все конец дня.
В записях своей книги – дневника, Гераков, по интересующей нас теме, более упоминает Н.Н. Раевского.
Давайте теперь полностью приведем запись Геракова 15 августа 1820 года, когда Раевский Н.Н., его сын Николай и Пушкин были в Керчи, а потом примем во внимание другие даты по книге Гавриила Геракова.
"15-го Августа. Успение Богоматери; не удалось быть у обедни, ибо в 8 часов утра погода стихла, и мы перебрались с экипажами на канонерскую лодку, по здешнему Лансон, одно мачтовое судно; в девять часов, снявшись с якоря и подняв парусы, при самомалейшем ветре, пустились по страшной жидкости. Мне два раза было дурно, хотя я и служил в юных летах в Балтийском флоте; кусок хлеба с солью облегчил боль в желудке; писал на палубе; ветру попутного не было, и несносный штиль досаждал. С нами переезжал один Грек Плакидас, торгующий вином, человек умный и благочестивый. Еще в Тамане тронули меня слова Атамана Черномории Матвеева; прощаясь, утирая слезы, он сказал: "не забудьте добрым словом"; "здесь на лансоне, вспомнил я оныя, и долго думал о нем.
В девять часов утра оставили за собою Азию, а в пять по полудни бросили якорь в Европе - у Керчи. Сей путь, при благоприятном ветре, совершают в два часа с половиною, а мы ехали 8. Нас приветствовали морские офицеры, но мне и товарищу моему более всех понравился Капитан - Лейтенант Патиниоти, Грек, начальник флотилий, седовласый сорока-летний молодец; умен, скромен и всеми любим; с братом его я воспитывался в бывшем Греческом Корпусе; а потому и с ним вступил в откровенный разговор; на Греческом языке. Патиниоти водил нас в древнейшую Греческую церковь, которая воздвигнута, по многим замечаниям, более 1,500 лет тому назад; четыре колоны из Паросского мрамора поддерживают купол и всю церковь, легкой и приятной Архитектуры. Пристройка недавно сделанная для помещения большего числа христиан, также весьма красива. Здесь видел Евангелие и Апостол, писанные по-Гречески на пергаменте, четко и чисто, не менее 500 лет тому назад. Мы всходили на гору и видели то место, где, как говорят, Митридат, Понтийский Государь сиживал. Я сел на сии большие кресла, красиво иссеченные из дикого камня в скале, и окинул взором вокруг себя. Прелестная и величественная картина! Но какой ученый и преученый уверит меня, что это был точно трон Митридата? Чем докажет, что сей царь, на чистом воздухе восседая под облаками, давал расправу, и готовился на брань? - Однако и мне кажется, что по горам существовала стена, сделанная от набегов хищных народов. Но - полно; кажется; я не за свое берусь; есть схоластики, им предоставлено писать диссертации, или подробные изыскания. - Были у Н.Н. Раевского, который после нас приехал: в беспокойстве почтенный; сын меньшой очень болен; жаль молодца! В 8 часов у Эмануила Феофиловича Кордио, у коего пристали; богатый человек и деньгами и детьми: семь дочерей и пять сыновей - все живы; я их не видел, к празднику поехали в Ениколь. В Керчи считается около четырех тысяч жителей обоего пола; Греческий язык везде слышен; я говорил со многими Гречанками: они весьма приветливы и хороши собою. По древнему обычаю, сидят поджавши ноги, перед своими домиками, на ковриках; в будние дни в трудах; сего дня, в праздник, проводят в разговорах. Какая разница быть Греком под законами России и Турции!"
Вот так, дорогие Друзья! Раевские и Пушкин прибыли в Керчь позже Геракова, значит время приезда между 5 и 8 часами вечера 15 (Пятнадцатого) августа 1820 года.
Что нам дает этот документ? Во-первых, давайте решим - можно ли доверять Гавриилу Геракову? А почему бы и нет. Книга, а по форме - это художественным образом, написанный дневник человека 18 и 19 веков. Наша подозрительность могла бы образоваться из-за перерыва между написанием книги-дневника, это 1820 год и ее изданием в 1828 году. Но так сплошь и рядом бывало. Конечно, Пушкин в 1828 году поэт и литератор более известный, чем молодой, но, уже известный в 1820 году. Мол, ага, подумал Гераков - младой-то Пушкин всё в высь и в высь, молод-а уже известен, напишу-ка я книгу о том как его с Раевским в Крыму и на Кавказе повстречал и меня помнить будут. Но как мы видим, Гераков не очень то об этом предмете печется - так пару слов, мол, видел младого Пушкина, "час времени с Мариным и Пушкиным языком постучали и разошлись", а потом все более о генерале Н.Н. Раевском. Потом, книга издана в 1828 году - Раевский Николай Николаевич жив, Пушкин тоже, Слава Богу, да и другие участники событий живы. Да ты, что же Брат врешь, сказали бы Геракову. Нет, в истинности и искренности писателя сомневаться не приходится.
Давайте вернемся к существу вопроса. Гераков с товарищем, дворянином Г. В. Д. остановились у Корди Эмануила Феофиловича. По всей видимости, отвергать версию, что Раевские и Пушкин тоже остановились у Кордио нет оснований! Что мы видим: "Были у Н.Н. Раевскаго, который после нас приехал: в беспокойстве почтенный; сын меньшой очень болен; жаль молодца! В 8 часов у Эмануила Феофиловича Кордио, у коего пристали.." - слова "были у Н.Н. Раевского" и "8 часов" связаны логической нитью, ведь далее Гераков рассказывает о Кордио - сколько детей, сколько денег, где дети, которые сегодня 15 августа, на Празднике - Успение Богоматери - поехали в Ениколь. А иначе должен был написать: "В 8 часов у Эмануила Феофиловича Кордио, у коего пристали.." и далее - что делали, сделали, ужинали, вещи проверяли, ну что-то связанное с началом предложения, а так, похоже, что "8 часов" - это на продолжение предыдущего предложения "Были у Н.Н. Раевскаго...". Не мог же автор написать после слов о болезни младшего Николая Раевского, в 8 часов были и пр. Наверное, страдания Ивана Бездомного, пишущего заявление в милицию, которое он сочинял в сумасшедшем доме, у Стравинского, были не чужды и Геракову, нам то на все 100!, - как и любил выражаться фигурально, известный поэт романа М. Булгакова, вышеупомянутый Иван Бездомный.
Случайно ли выбрал дом Эмануила Феофиловича Корди Гавриил Васильевич Гераков? Не по земляческому же принципу петербужец и грек Гераков выбирал - для роли экскурсовода грека Капитана - Лейтенанта Патиниоти, начальника флотилий - грека, для пристанища - богатого домовладельца Кордио - и тоже грека.
Так, если мы возьмем для рассмотрения Записки другого путешественника и писателя Павла Петровича Свиньина, издателя журнала Отечественных Записок, который тоже прибыл в Керчь из Тамани. Но только он прибыл в другое время этой же эпохи, 3-го августа 1825 года и также как и "наши" путешественники (они ожидали подходящей погоды - "волны шумят и ветер противный" - пишет Гераков в своих Записках от 13 августа 1820 года) после утихшей бури, продержавшей Павла Свиньина в Тмутаракане (Тамань) трое суток, после чего он переправился через Керченский пролив. К его рассказу о прибытие в Керчь, о красотах картины, когда восходящее солнце осветило Митридатову гору, о Керченском порте, который: "по справедливости славящийся сходством своим с Константинопольским" мы вернемся позже и, по всей видимости, на другой странице нашего сайта, посвященной истории Крыма и Керчи.
Сейчас же нам интересен Эмануил Феофилович Корди! И вот, что мы читаем у П. Свиньина: "Устроив себе спокойное пристанище в доме доброго здешнего жителя Кордия, я тотчас же пустился на Митридатову гору, под руководством обязательного Г. Скассия, Попечителя Керченской и Бугазской торговли с Черкесами и Абазийцами, коиму порт сей одолжен своим возрождением." (Отечественные Записки, издаваемые Павлом Свиньиным. Часть Тридцать четвертая. САНКТПЕТЕРБУРГ в типографии К.Крайя. 1828.).
Теперь самое время ввести понятие «Дом на Набережной». Это знаменательный дом Домгера, с которым в Керчи связывали имя А.С. Пушкина и его ночевкой в Керчи. По поводу дома на Набережной, который снесли в 80-х годах 20-го столетия и в котором, по всей видимости, была таможня. Как известно, некоторое время в эпоху социализма считалось, что Пушкин и Раевские останавливались именно в этом доме.
Фотограф сделал это фото с дворянской улицы, ныне это улица Театральная. На месте знаменитого, снесенного дома Домгера, построено современное здание фото от 23 августа 2020 года с улицы Театральная (вечернее, так красивее).
Но потом открылось, что этот старинный дом построен гораздо позже приезда Пушкина в Крым. Хотелось бы по этому поводу высказать одну идею. Когда мы говорим: "Пушкин и Раевские могли останавливаться в крепости" - это высказывание крайне неопределенное, т.к. в Керчи были следующие крепости - Ени-Кале и крепость в центре города, где церковь Иоанна Предтечи. В центре города Керчи, где старинная церковь во имя Святого Иоанна Предтечи была крепость под горою Митридатовой т.е. храм Святого Иоанна Предтечи стоял на территории старой керченской крепости, если говорить точнее, то на территории средневековой городской крепости, т.к. стратегическое значение такой крепости невелико, как заметил один из путешественников 19 века по Югу России, Крыму и, соответственно, Керчи - такую крепость можно забросать камнями с горы Митридат. Очевидно, что это была просто городская, а не крепостная стена и как все средневековые горда Керчь была под защитой такой стены. А в периметре городской и всё же крепостной стены (ведь и Кремль также крепость) как и во всех городах, была церковь. А также была старая крепость, на берегу моря, в другом месте, она изображена вверху этого исследования на старой гравюре (здесь потом Тотлебен выстроил свой форт). Но здесь, есть варианты места и разные крепости. То есть понятие крепость в Кечи не единолично существующее архитектурное сооружение в Керчи, их много.
Однако, когда мы говорим дом таможни, то подразумеваем одну таможню. Но таможня могла быть размещена то в одном здание, то в другом. Так же как женская гимназия, которая открылась в одном здание, а потом была переведена вот это красивое "новое" (вторая половина 19 века) сооружение. О ночлеге пушкина в Керчи поговаривали даже и о доме Женской гимназии! Но это здание построено значительно позже. Однако, оно в центре города, под горой Митридат, и отдыхающим, и керчанам очень нравится! Красивое!
На этом доме (бывшая женская гимназия в Керчи) в начале двухтысячных висела табличка, что А.С. Пушкин и Раевский Н.Н. останавливались в этом квартале Керчи. Еще бы! Это исторический центр города - в Керченскую бухту прибыли Путешественники и на следующий день уехали в Феодосию по Воронцовской улице, затем по Феодосийской дороге (ул. Пирогова, ул. Чкалова).
Естественно, Пушкин и семья Раевских, не могли останавливаться в этом здание, т.к. оно построено много позже.
Но дело, видимо, было так: возвращаясь к дому Таможни: по всей видимости, место, где построен дом на Набережной и который снесли в 81 году 20-го столетия не мог быть построен до приезда Пушкина (1820 год), т.е. до первого генерального плана строительства новой Керчи, кажется место, здесь у моря еще не было готово для строительства дома, Набережную расширили позже).
Мы же сейчас рассматриваем версию Таможни, но таможни, вообще. Ведь слух был и слух устойчивый - Пушкин останавливался в доме Таможни.
Теперь нам стоит почитать отрывок из известных Записок о Керчи ее градоначальника в 1826-1828 годах. Филипп Филиппович Вигель пишет: "Лучший дом в городе, принадлежавший гражданину Триполито был нанят управляющим Таможней, а мне было предложено от города занять дом ему принадлежащий, называемый генеральским. Он был построен или куплен для приезда генерал-губернаторов и других важных лиц, посещающих Керчь, но он ни мало не соответствовал своему назначению.".
Итак, вывод! Решение вопроса, нашей загадки: "Где останавливался пушкин в Керчи в ночь с 15-го на 16-е августа 1820 года таково: возможно Раевские и Пушкин остановились на ночлег в Керчи в ДОМЕ ТАМОЖНИ, в доме таможни, принадлежащем Триполито.
Остается найти место, где был дом таможни Триполито. Здесь, на месте дома Домгера или рядом, но, явно, где-то недалеко!
Домгер был домовладельцем в Керчи. Например, в гостинице "Босфор" останавливался Анатолий Николаевич Демидов в 1837 году: "Керчь очень похожа на Европейский город, и в ней нет таких широких улиц, какие мы находили в некоторых новейших городах южной России. Главная улица пересекается под прямым углом другими, и все содержатся в чрезвычайной чистоте. В одной из таких боковых улиц, мы нашли, после долгих поисков, гостиницу Босфор, о которой заранее знали, что это лучшая и почти, можно сказать, единственная гостиница в Керчи. И не смотря на то, какая одакож гостиница! Представьте, что вместо кроватей и здесь мы нашли только зловещий биллиард, напоминавший нам о нашем пребывании в Валахии.
Гостиницу Босфор содержит Немец; у него премилое семейство. Но, увы! эти Немцы сохранили и здесь свою национальную медлительность.".
Это было в Крыму в 1820 году, в Крыму был А.С. Пушкин, был ли "тот" дом таможни на Набережной – не знаем.
Но, через семнадцать лет после приезда Пушкина в Крым, стряслась беда! В феврале 1837 года. И эта другая, грустная история уже точно связана с домом на Набережной. Был другой «Дом на Набережной», связанный со смертью А.С. Пушкина. В доме Волконской на Набережной,...другой набережной - реки Мойки...
Дядька Никита Козлов, несчастье которого не описать словами!
